14 октября его имя запомнили даже те, кто совершенно далек от спорта. 43-летний австриец совершил невероятный прыжок из стратосферы, с высоты почти 40 километров — и первым в истории преодолел в свободном падении звуковой барьер. Тогда Баумгартнер перевернул наши представления о человеческих возможностях.
КАК ВЫЙТИ ИЗ СМЕРТЕЛЬНОГО ШТОПОРА
— Восемь миллионов посетителей интернета 14 октября во время прямой трансляции видели, как почти сразу после отделения от капсулы вас начало крутить, как тряпичную куклу. А ведь при скорости вращения 145 оборотов в минуту ствол головного мозга отрывается от позвоночника и наступает смерть…
— Мы отрабатывали момент прыжка, и я точно знал, как именно нужно оттолкнуться от капсулы и какое положение занять во время свободного падения. Сначала все шло отлично, я набирал скорость. Но потом началось вращение. При подготовке мы предполагали, что существует вероятность перехода в плоский штопор, так что это не было неожиданностью. Однако скорость вращения нарастала. В какое-то мгновение мне даже казалось, что все пропало, и я вот-вот потеряю сознание. Это был очень тяжелый и опасный момент. Но потом я все-таки смог взять ситуацию под контроль.
— Как вам удалось остановить вращение? Это какой-то особый вестибулярный аппарат или следствие тренировок?
— Следствие тренировок плюс законы физики. Вращение началось в разреженных слоях стратосферы, где сопротивление воздуха минимально. А потом когда я вошел в более плотные воздушные слои, то смог, что называется «лечь на воздух» и стабилизировать свое положение в пространстве.
— При подготовке к прыжку вы занимались какой-то специальной физподготовкой?
— Вообще поддерживать себя в хорошей форме — это нормально для спортсмена. Но, разумеется, перед этим прыжком мне пришлось прибавить к обычным нагрузкам несколько дополнительных часов в тренажерном зале. А в последние недели добавились еще и психологические тренировки. Так что свободного времени у меня не оставалось совсем.
— Когда вы вышли из капсулы, то пожалели, что другие не видят того, что видели вы. Чем были восхищены?
— Наша планета очень красивая. Когда смотришь на нее с такой высоты, особенно остро чувствуешь эту красоту. И понимаешь, как она нуждается в защите.
— Поразило, что, приземлившись, вы тут же вскочили, как будто спрыгнули не из стратосферы, а с табуретки. Вы на самом деле себя так хорошо чувствовали?
— Да. В тот момент, когда раскрылся парашют, я понял, что мне удалось совершить то, что до меня не делал ни один человек. И хотя я был смертельно уставшим, это чувство придало мне сил.
ЗВУКОВОЙ БАРЬЕР ТОЧНО ПРЕОДОЛЕН
— Подготовка к прыжку заняла три года. В чем она заключалась в техническом плане?
— Нам пришлось решать множество задач, с которыми человечество еще не сталкивалось, использовать уникальные материалы и технологии. Например, материал, из которого был сделан воздушный шар, — это особый пластик. Он гибкий и очень прочный. При этом его толщина — в несколько раз меньше, чем у обычного целлофанового пакета. И все равно один только шар весил 1682 килограмма. Представляете, каким он был огромным?
Ну а капсула, в которой мне предстояло подняться на высоту более 39 километров, — настоящее произведение технического искусства. В ней использовано множество уникальных технологий. Это и системы жизнеобеспечения, и электроника, и особая конструкция двери, и система из 15 камер, транслирующих изображение в режиме он-лайн.
Также была разработана особая конструкция амортизационной площадки из сетчатого алюминия, которая должна была защитить оборудование при приземлении. Создание и испытание всех этих элементов заняло довольно много времени. Но мы и не собирались торопиться. Главным было достичь поставленной цели и обеспечить достаточный уровень безопасности.
— Сколько людей входило в вашу команду?
— Более 50 человек: ученые, инженеры, конструкторы, компьютерные специалисты, врачи. Также успех был бы невозможен без специалистов NASA, которые оказали нам неоценимую помощь.
— Вы прыгали в специальном костюме. Вам было в нем жарко или холодно? И мог ли костюм загореться при такой скорости падения? Как была защищена голова, руки, что было на ногах?
— Производством костюма занималась компания с солидной историей. Она создавала одежду для летчиков еще во время Второй мировой войны. Мой костюм был полностью герметичным и состоял из нескольких слоев. Внешний был пропитан антипиреном, так что возгорание было практически исключено. Также этот костюм мог защитить и от холода. В нем комфортно, даже если температура снаружи опустится до «минус ста».
По сравнению с космическим скафандром костюм более гибок. Конечно, он тоже сковывает движения, но все-таки позволяет маневрировать в воздухе. Мобильный компьютер размером примерно с хоккейную шайбу поддерживал постоянную температуру и отслеживал уровень давления, чтобы не было опасности воздушной эмфиземы. Наконец, мою голову защищал шлем из композитных материалов. Он весил всего около трех кило, но обеспечивал достаточную защиту и давал отличный обзор.
— Вы сказали, что не почувствовали хлопка или удара, когда прошли звуковой барьер. Так преодолели вы его или нет? Есть какое-то официальное подтверждение?
— Да, я действительно не почувствовал этого момента. Но руководитель наземной команды Джон Уэллс сказал мне, что на земле хлопок был слышен отчетливо. Уэллс работал в космонавтике и авиации, так что хорошо знает этот звук. Моя максимальная скорость, зафиксированная нашими приборами, составила 1342,8 км/ч. Так что звуковой барьер я преодолел абсолютно точно.
— Чего вы больше всего опасались во время прыжка?
— У нас было много опасений, но, к счастью, ни с чем критическим не столкнулись. При подъеме обнаружилась проблема в системе обогрева шлема. Это ставило под угрозу весь проект. Но благодаря четкой помощи с земли нам удалось устранить неполадку.
НОЧЬ НА СТАТУЕ ХРИСТА В РИО
— Вы учились бейсджампу у Трейси Уокера, который рассказал вам о Bridge Day, — международном турнире бейсеров на мосту в Нью-Ривер Горж в Западной Виргинии. Собрав все свои деньги, вы поехали посмотреть, а через год выиграли чемпионат!
— Bridge Day — не просто соревнование. Это огромный фестиваль, на который собираются сотни бейсджамперов со всего мира. Победа там — вовсе не главное. Намного важнее пообщаться с единомышленниками, проникнуться атмосферой и духом этого события.
— Американская ассоциация бейсджампа признала вас под № 502, и этот номер вытатуирован у вас на спине. А еще есть какие-то татуировки?
— Да. У меня на руке вытатуирована надпись Born To Fly (Рожденный летать. — Прим. Е.Р.). Можно сказать, это мой девиз.
— 502-й номер стал вашим брендом…
— Для меня получение официального сертификата бейсджампера было очень важным моментом. Хотелось как-то привязать этот номер к себе, сделать его своей неотъемлемой частью. Думаю, мне это удалось.
— Вы специализируетесь на прыжках, которые до вас никто не делал. Прыгали с башен Петронас в Куала-Лумпуре, с указательного пальца статуи Христа в Рио. Но эти объекты хорошо охраняются. Как вам удавалось обмануть секьюрити?
— В башню Петронас я зашел как обычный турист, с рюкзаком за спиной. А вот в Рио все было гораздо сложнее. Мне пришлось дождаться ночи, когда поток туристов у статуи иссякает и охрана теряет бдительность. Потом, с помощью арбалета, я закрепил веревку на правой руке Христа, забрался наверх и просидел там до рассвета. Это были удивительные часы. Я очень о многом успел подумать. Охрана заметила меня только на рассвете, когда я уже начал готовиться к прыжку. И сделать они уже ничего не могли. Чтобы снять меня оттуда понадобился бы вертолет. В общем, я совершил прыжок до того, как они успели что-то предпринять.
— Прыгая с небоскреба Тайбэй, вы упали на платформу четырьмя этажами ниже, получили травму, но закончили прыжок. А затем скрылись от полиции на такси. А если бы вас арестовали, чем это грозило?
— Внушительным денежным штрафом и тюремным заключением на срок до 30 дней. Согласитесь, это было бы довольно неприятно.
— Сколько раз вы оказывались в полиции из-за своих прыжков?
— Без комментариев.
— Недавно суд признал вас виновным в инциденте двухлетней давности, где вы, на мой взгляд, были правы, защищая автомобилиста. Тем не менее вам пришлось заплатить штраф. Случись такое еще раз, будете бороться за правду снова?
— Опять же — без комментариев.
— В 2003 году вы перелетели через Ла-Манш без мотора. Каковы впечатления, когда в полете, по вашим же словам, «ты абсолютно один»?
— Над Ла-Маншем я находился в свободном полете около семи минут. Это очень долго. И все это время нужно было оставаться максимально сконцентрированным. Ведь даже минимальное отклонение от траектории грозило катастрофой. Это очень сильное ощущение — когда ты можешь полагаться только на себя. Мне оно нравится.
ИЗ ЭКСТРЕМАЛОВ — В СПАСАТЕЛИ
— Именно после этого вы загорелись желанием превысить скорость звука в свободном падении. Трудно было убедить окружающих в том, что это реально?
— Меня и компанию Red Bull связывают долгие партнерские отношения. Они знамениты тем, что готовы поддержать самые невероятные спортивные идеи. Так что долго уговаривать их не пришлось. Когда мы пять лет назад начинали проект, никто и предположить не мог, насколько долгой, сложной и дорогостоящей окажется подготовка. Но результат, безусловно, стоил затраченных сил и средств.
— Как вы спали ночью перед прыжком?
— Обычно последние несколько часов — самые нервные. В этот раз я понимал, что действительно могу погибнуть, и что возможно, это моя последняя ночь. Тем не менее мне удалось выспаться.
— Вы верите в приметы?
— Нет, каких-то особых примет у меня нет. Я привык полагаться на себя.
— Кто из родных и близких был с вами рядом перед выполнением последнего прыжка?
— В центр управления приехали родители, моя девушка Николь и несколько близких друзей. Для меня присутствие родных и близких было очень важно. Все последние дни перед прыжком они здорово поддерживали меня.
— Вас узнают на улице? Автографы просят?
— Автографы и раньше иногда брали. А теперь я, похоже, стал настоящей звездой. За мной охотятся журналисты, у меня постоянно берут автографы, незнакомые люди просят сфотографироваться с ними в странных позах, меня постоянно уговаривают станцевать с кем-нибудь гангнам-стайл. В целом это приятно, хотя иногда бывает утомительно.
— После прыжка из стратосферы вы сказали, что уходите из экстрима и собираетесь работать горным спасателем. Но ведь это тоже своего рода экстрим…
— Вся моя жизнь так или иначе связана с полетами. Воздух — это моя стихия, здесь я чувствую себя как дома. В детстве у меня было две мечты — заняться скайдайвингом и стать пилотом вертолета. Скайдайвингом я занимаюсь с 16 лет, а в 2006 году реализовал и вторую свою мечту — прошел курсы управления вертолетом. Сейчас у меня есть лицензия на управление частным вертолетом в США и на коммерческие полеты по Европе. Стать хорошим пилотом сложно — это занимает много времени. Но я действительно верю, что лет через пять смогу управлять пожарным вертолетом или стать горным спасателем. Это будет вторая часть моей жизни.
— Вы понимаете, что без прежних сумасшедших проектов ваша жизнь изменится?
— Она уже меняется. Сейчас у меня впервые за несколько лет появилось свободное время. И мне очень нравится проводить его с семьей и друзьями. После такого изнурительного и ответственного проекта хочется некоторое время отдохнуть.
— Вы действительно верите в то, что больше не будете совершать подобных суперполетов?
— Поживем — увидим.
Комментарии
Вы будете первым, кто оставит комментарий на данную новость.